Контейнер. Четверг

Этот день был особенным. Предчувствия не обманули Первого – в два часа ночи ничего не произошло. Никто не появился. Беспокойство первого передалось всем остальным, и уже к утру каждый обитатель контейнера был возбужден. «Финансовый воротила» заявил, что это все последствия мирового финансового кризиса, а Третий как-то побледнел и что-то лепетал про налоговую инспекцию. Слушая это, Второй принялся вырисовывать на стенах контейнера лозунги «Заплатил налоги – спишь спокойно!» и «Не сдадим дно бивалютной корзины!», бормоча при этом про фрилэнс и свободное искусство, которое хоть и может быть на службе у государства, но если что – прокормит себя самостоятельно. Первый, ввиду своих габаритов, не суетился, но ощущал себя отвратительно. И вот это случилось. Первый почувствовал приближение магнитного поля, и в ту же секунду над контейнером появился его источник. Первый не мог видеть что это, но он это чувствовал, как почувствовали и все остальные. Сначала Четвертый замолчал на полуслове, затем его приподняло и повернуло так, что он оказался расположен горизонтально вдоль контейнера, а затем будто мелкая дрожь прошла по нему. После этой процедуры ошарашенный финансовый воротила шлепнулся вниз, а тем временем то же самое происходило с Третьим. Потом со Вторым. Более тучный Первый оказался не такой уж легкой добычей для магнитного поля, но вот это произошло и с ним. Он ощутил знакомую легкую щекотку, навевающую воспоминания о его появлении тут. Потом впечатление было такое, что все его содержимое быстро-быстро перетряхивают. Наконец, он так же упал вниз, успев отметить удаляющееся магнитное поле. Ошарашенные обитатели контейнера сгрудились в кучу около Первого и подавленно молчали. В этот раз они как никогда чувствовали свое единство.

Контейнер. Пятница-суббота

Напуганные обитатели контейнера с нетерпением ждали двух часов ночи. Все было как обычно, и появился Пятый. Но он был настолько тощий и к тому же молчалив и безразличен ко всему, что это еще больше напугало первых четырех. Никто не хотел говорить ни о случившимся, ни о будущем, и все стало спокойнее, лишь когда они по обыкновению сгрудились вместе. Первый размышлял и поймал себя на мысли, что думает о том, с чего все началось и чем все кончится. Очевидно, подобные мысли приходили в голову не только Первому, потому что, когда на следующий день в два часа ночи появился Шестой, обитатели контейнера для себя назвали его «проповедник». Он мало чем отличался от Второго, Третьего или Четвертого, но что-то в нем было такое, отчего Первый понял – этот особенный. И совсем не потому, что проповедник держался особняком – этому способствовала отрешенность связующего звена – Пятого. В Шестом была какая-то…. завершенность. Он был разговорчив, но не болтлив – с удовольствием отвечал на вопросы, но все его ответы сводились к тому, что конец близок и он последний, и что все берется из «ниоткуда» и исчезает «в никуда». Ну, проповедник и есть проповедник. Это даже сначала позабавило Первого, а потом заставило все же снова задуматься. Поэтому, когда все, по заведенной традиции, наконец собрались вместе, Первый снова повторил свой вопрос в никуда, который задавал так недавно и в то же время так давно: